— Держите этих двоих так, чтобы никто их не видел, и мнеплевать — кто бы этого ни захотел! Я сказал — никто! Не позволяйте им говоритьни с кем из департамента! Не разрешайте встречаться ни с одним из адвокатов! Непозволяйте подходить к телефону! И чтобы они оставались там, где сейчас!..

Лейтенант выскочил из офиса подобно реактивному самолету,взмывающему вверх на взлетной полосе.

Биллингс открыл глаза и посмотрел на меня. Потом медленнопротянул мне руку, пожав ею мою. И не произнес ни слова.

— Не говорите им, что у Бишопа было за душой против вашегосына и… — тихо сказал ему я.

— Заткнись! — закричал один из охранявших нас офицеров. —Лейтенант запретил вам разговаривать с кем бы то ни было!

— Но это не значит, что мы не можем разговаривать междусобой, — логично заметил я.

— Я понял это иначе. Заткнись! — настаивал охранник.

Биллингс попытался еще что-то сказать мне. Один из офицеровугрожающе встал.

— Вы, парни, дождетесь, что вам достанется по шее!

Мы замолчали. Это продолжалось томительных тридцать минут.Кажется, за эти полчаса я посмотрел на часы не менее пятидесяти раз, ноБиллингс сидел не шелохнувшись, с каменным лицом. Наконец появился лейтенантШелдон. Его будто подменили. Теперь он был больше похож на сияющегодесятилетнего ребенка в рождественское утро. Я посмотрел на него и вздохнул соблегчением.

— Дональд опять перешел запретную линию, поэтому мнепришлось так себя повести. Капитан и шеф ждут меня в офисе. А вы убирайтесьотсюда, — обратился он к охранникам.

Те мгновенно испарились.

Мне пришлось снова и снова повторить ему свой рассказ, чтобыон его как следует запомнил.

— А как ты нашел Катлина, Лэм?

— Я знал, что в деле должен был быть кто-то замешан изчленов клуба, кто оказался бы целиком в руках управляющего казино «Зеленаядверь». И этот человек настолько увяз в долгах, что делал все, что емуприказывали… Поэтому я нанял охранника из яхт-клуба, чтобы тот понаблюдал залюдьми, входящими и выходящими как из него, так и из казино. Когда охранник егоузнал, я понял, что это тот самый человек, которого я ищу. Я пошел за ним исразу увидел, что его нет ни за одним из столов, где играли: он, без сомнения,сразу отправился к менеджеру. Я был уверен, что нашел ответ на свой вопрос.

— Не хотите ли сигару? — спросил нас с Биллингсом лейтенантШелдон. — Мы приносим свои извинения, что из-за нас вам пришлось терпеть такиенеудобства, сэр, но вы должны понять… И пожалуйста, подождите меня здесь. Невыходите. В коридоре будет охранник. Просто сидите здесь и ни с кем неразговаривайте. Дональд, ты ведь достаточно умен и все понимаешь… Смотри, чтобыБиллингс тоже молчал. Не разговаривайте ни в коем случае с репортерами. Непытайтесь говорить по телефону…

Лейтенант набрал номер и сказал в трубку:

— Я уже иду к вам, капитан. Простите, что заставил ждать.Мне надо было кое-что выяснить и перепроверить. Я сейчас буду.

С этими словами он выскочил из комнаты.

Я повернулся к Биллингсу.

— Скажите мне, какой информацией располагал Бишоп о вашемсыне?

— Честно, Лэм, я сам узнал об этом только на прошлой неделе.И мне не хочется это обсуждать.

— Но мне-то вы могли бы сказать.

— Нет, не могу.

— Ваш парень высокий, длинноногий?

Он кивнул.

— Играл в колледже в баскетбол?

— Да.

— Был членом школьной команды?

— Да, был.

— Бишоп был игроком, который ставил и на игры в колледжах, —сообщил я ему.

Внезапно лицо банкира скривилось от внутренней боли. Онзаплакал. Невозможно было видеть без содрогания, как у сильного, мужественногочеловека по лицу текут слезы.

Я поднялся, подошел к окну, повернувшись к Биллингсу спиной:я не мог этого выносить. Через несколько минут, когда редкие всхлипыванияпрекратились, вернулся и сел обратно в кресло.

Довольно долго никто из нас не произносил ни слова.

— Когда будете рассказывать вашу историю Шелдону, скажитеему, что ваш сын был замешан в скандале с девицей.

— Для него это будет недостаточно веским мотивом, — ответилБиллингс. — Я уже об этом думал.

— Скажите ему, что девушка умерла в результате подпольногоаборта.

Биллингс с минуту обдумывал мои слова, потом согласнокивнул.

— Дональд, — произнес он, и в голосе его я ощутил теплоту. —Если вам удастся убедить полицию, Лэм, в правдивости вашей истории какофициальной версии, вы получите очень большое вознаграждение. Солидноевознаграждение…

Мне сразу почему-то вспомнилась Берта. Посмотрев ему прямо вглаза, я сказал:

— Мы ждали этого, мистер Биллингс. Мы не делаем свою работубесплатно.

— Вам этого и не придется делать. Вы этого просто не должныделать.

На этом наш разговор прекратился. Нам больше нечего былосказать друг другу. Мы сидели и просто ждали, ждали, ждали… Очень долго.Наверное, несколько часов…

Потом вошел офицер и принес нам кофе и сандвичи.

— Лейтенант просил передать, чтобы вы чувствовали себя какдома. Просил ни с кем не разговаривать, — опять напомнил он нам.

Примерно через час пришел сам лейтенант Шелдон, закрылдверь, пододвинул свое кресло поближе к Биллингсу и сел.

— Мистер Биллингс, вы очень влиятельный в Сан-Францискочеловек, и мы хотим, чтобы вы поняли, что полиция вас уважает. Мы стараемсяпомочь таким уважаемым людям, как вы.

— Спасибо, — ответил тот.

— Ну, а теперь расскажите мне, пожалуйста, мистер Биллингс,что за компрометирующий материал имел Бишоп на вашего сына?

— Это по поводу одной девушки, — ответил Биллингс.

Шелдон хмыкнул.

— Ей пришлось сделать операцию, и она умерла.

Ухмылка сползла с лица Шелдона. Ему понадобилось время,чтобы это осмыслить.

— Хорошо, мистер Биллингс, думаю, мы можем больше некасаться этого вопроса о шантаже, если вы согласитесь нам помочь.

— Если вы не будете даже произносить это слово «о шантаже»,то я сделаю… сделаю все от меня зависящее, чтобы вам помочь.

— Хорошо, Вы должны сделать только одно.

— Что же именно?